Государство vs биткоин

Как гласит мифология блокчейна, в 2008 году некто под псевдонимом Сатоси Накамото разместил в рассылке, посвященной криптографии, свою статью «Биткоин: система одноранговых электронных денег». После этого криптовалюта прошла все стадии отношений с мировой финансовой системой — отрицание, неприятие, борьбу. Принятие, однако, затягивается. В России, как и в большинстве крупных стран, криптовалюты не получили официального статуса и с юридической точки зрения остаются где-то между героином и игровым золотом в World of Warcraft. Почему так произошло, и почему государства боятся легализовать бит-коин?

Как гласит мифология блокчейна, в 2008 году некто под псевдонимом Сатоси Накамото разместил в рассылке, посвященной криптографии, свою статью «Биткоин: система одноранговых электронных денег». После этого криптовалюта прошла все стадии отношений с мировой финансовой системой — отрицание, неприятие, борьбу. Принятие, однако, затягивается. В России, как и в большинстве крупных стран, криптовалюты не получили официального статуса и с юридической точки зрения остаются где-то между героином и игровым золотом в World of Warcraft. Почему так произошло, и почему государства боятся легализовать биткоин?

Частные и электронные деньги

Частная негосударственная валюта исторически была достаточно распространенным явлением. Мы уже не застали платежных средств, выпущенных частными банками (традиция жива только в паре стран), но до XIX в. монополия государств на выпуск бумажных денег была скорее исключением, чем правилом. В эпоху золотого стандарта частная валюта не представляла опасности для финансовой системы и была легализована, например, в виде банковских записок (bank notes). После появления фиатных валют (т.е. не имеющих твердого обеспечения) выпуск частных денег был ограничен, однако они до сих пор встречаются на ярмарках, фестивалях и в других закрытых экономиках. Фишки в казино — тоже случай частных денег. Войны, стихийные бедствия и экономические кризисы, связанные с потерей государственной валютой платежной функции, также порождают частные деньги в виде купонов, ваучеров финансовых пирамид и «сепаратистских» валют вроде чеченского нахара.

Благодаря технологиям частные деньги получили новый стимул. Во-первых, упростилась их эмиссия — для этого уже не обязательно покупать специальное оборудование или делать заказ на монетном дворе. Во-вторых, частные деньги органично вписались в растущий рынок интернет-платежей. Системы онлайновых платежей вроде PayPal, WebMoney и Яндекс.Деньги пытались использовать «условные единицы», что вызвало серьезные опасения у правоохранительных и фискальных органов. Площадки, осуществлявшие выпуск, обмен, хранение и прочие операции с частными деньгами, не подпадали под банковское законодательство, а следовательно, не подлежали банковскому надзору. Они не проводили идентификацию пользователей — как результат, там было много «грязных» денег, имеющих преступное происхождение. Наконец, никто не отвечал за технические сбои или чрезмерную эмиссию цифровых валют.

Конечно, представители закона не сидели на месте. Площадки частных денег принудительно приравнивали к платежным системам либо к банкам с соответствующими требованиями по идентификации клиентов. Это означало отказ от анонимных платежей, хранение истории транзакций, ограничение доступа компаний. Выбор был небольшим: либо добровольно зарегистрироваться аналогично платежным системам, либо распрощаться с деньгами и свободой. Некоторые предпочли рискнуть, использовав офшоры для хранения своих данных, но, как показала практика, практически всемогущие американские власти доставали интернет-предпринимателей даже в самых экзотических юрисдикциях.

Самый громкий пример связан с анонимной платежной системой LibertyReserve, инкорпорированной в Коста-Рике. Глава компании был арестован в Испании и экстрадирован в США, домены заблокированы, а у крупнейших контрагентов в Европе и США прошли обыски. После краха LibertyReserve стало ясно, что анонимные платежные системы и биржи частных денег, хотя и возможны технологически, неприемлемы для крупнейших государств-игроков финансового рынка с политической точки зрения.

Впрочем, интернету было чем ответить. К 2000-м гг. «серый» интернет-бизнес стал вовсю применять децентрализованные архитектуры, перейдя от сетей типа «клиент-сервер» к моделям, где отдельные участники сети общаются между собой без единого сервера. Этот принцип называется peer-to-peer (p2p) и знаком нам по децентрализованным файлообменным сетям вроде BitTorrent и анонимным даркнетам. Рано или поздно эта инновация пришла и в финансовую сферу. Архитектура одноуровневой сети и технология электронной цифровой подписи были достаточно развиты и апробированы уже в середине 2000-х гг.

Принципиальной проблемой оставалась лишь подделка данных о совершенных транзакциях недобросовестными участниками системы (проблема многократного расходования). Иными словами, при наличии в децентрализованной системе разной информации о судьбе денежной единицы сложно определить, какую из транзакций считать верной. Без централизованного посредника не существует эталона сети — участника, кому можно доверять. Именно эту проблему решила технология блокчейн («цепочки блоков»), на которой, в том числе, основана реализация криптовалют.

Децентрализованная платежная система наподобие биткоина в определенных ситуациях может быть эффективнее централизованной, поскольку переводы здесь не требуют участия посредников и, соответственно, не могут быть ими отменены или изменены. Достижение технологии блокчейн в том, что база защищена от двойных записей. Благодаря применению криптографии и многочисленным перепроверкам участники не могут подделать записи в базе — например, приписать себе несуществующие единицы валюты.

Поскольку «невозможные» транзакции исключены, а все участники обладают равными правами в системе, объем криптовалюты и изменение этого объема (эмиссия) должны определяться заранее. Цифровая валюта может быть изначально распределена между партнерами, а также довыпускаться и распределяться в зависимости от различных факторов (время существования базы, статус участника системы или его вычислительная мощность). Так, распределение биткоинов осуществляется на основании вычислительной мощности (proof-of-work); таким образом, совершение криптографических операций вознаграждается (майнинг).

Технологии против права

Преимущества блокчейна обеспечили ему беспрецедентный успех. Первой практической реализацией технологии стала криптовалюта биткоин, блоки которой запечатываются с 2009 г. Первый обмен биткоинов на имущество произошел в 2010 г. Тогда же появились биржи, что позволило отслеживать курсы криптовалют. В 2011 г. курс достиг одного доллара за биткоин, в 2013 — 100 долл., а в середине 2017 г. превысил две тыс. долл. Поскольку технология блокчейн намеренно не была запатентована, вскоре появились альтернативные реализации криптовалют (альткоины). Наиболее известны лайткоин и эфириум, или «эфир».

С ростом криптовалютной массы государства столкнулись с необходимостью урегулировать блокчейн или, как минимум, его криптовалютные реализации. Однако возникли предсказуемые сложности: во-первых, полностью децентрализованную сеть сложно привязать к законодательству какого-либо конкретного государства. Во-вторых, философия криптовалют предусматривает не просто дерегулирование — она предполагает отказ от права вообще, замену правовых средств в отношениях между людьми технологиями. Что это значит?

Для начала обратимся к теории, а точнее, к учебной дисциплине «теория государства и права», которую преподают во всех юридических вузах. Согласно ей, право есть система обязательных норм, установленных государством. Таким образом, через право государство осуществляет свои функции, и наоборот: в те отношения, где правовое регулирование невозможно или неприемлемо, государство не должно вмешиваться. Например, оно традиционно не может урегулировать человеческий язык, и сколько бы не запрещались матерные выражения или «неприемлемые» названия государств (вроде «Белоруссии»), носители языка всё равно будут разговаривать так, как им удобно. Правовое управление здесь ничего сделать не может.

В течение последних столетий задачи государства росли, и, соответственно расширялась сфера госрегулирования. Обращение денег и ценных бумаг, социальное обеспечение, образование — многие сферы были «заняты» государством не так давно. Обратных примеров — когда государство передает рынку одну из своих функций — не так много. Обычно это связано с крахом политического режима в отдельных странах (распад СССР) либо с институциональными реформами (приватизация отдельных отраслей) и не влияет на глобальную оценку роли государства в той или иной сфере.

Однако с недавних пор мы видим иную тенденцию: технологии либо радикально сокращают государственное вмешательство в отдельных сферах, либо делают его невозможным. Например, благодаря агрегаторам услуг, совмещенным с навигаторами (наподобие Uber), становится ненужным правовое регулирование в сфере такси. Из-за новых протоколов шифрования в мессенджерах невозможно проведение некоторых следственных действий. Появление блогов и социальных сетей делает бессмысленным законодательство о СМИ. С появлением децентрализованных файлообменных сетей вновь встал вопрос о справедливости и целесообразности посмертной защиты авторских прав. Реализация «электронной демократии» (в том числе на основе технологии блокчейн) упростит проведение референдумов, а в будущем, возможно, и выборов, и заставит задуматься над изменением соответствующего конституционного законодательства.

Криптоанархисты

Таким образом, на наших глазах технологические алгоритмы принимают на себя часть функций государства. О каких функциях идет речь применительно к криптовалютам?

С точки зрения так называемых «контрактных» теорий происхождения государства, которые развивались от Джона Локка до Дугласа Норта, государства появились в результате договора. Публичная власть получила функции обеспечения исполнения обязательств и защиты прав собственности в обмен на налоги, которые граждане обязались платить. Однако использование блокчейна обеспечивает необратимое исполнение сделок, а следовательно, госгарантии по таким контрактам потеряли смысл. Поэтому технические энтузиасты смотрят на попытки государства ограничить криптовалюты и блокчейн как на навязывание неэффективного средства, как на оправдание устаревших госмеханизмов, проигрывающих борьбу с технологиями.

Такой взгляд не лишен смысла. На примере «закона Яровой», «закона о блогерах» и других нормативных актов, принятых в последние годы, хорошо видно, что государство не может эффективно заменить технологические отношения правовым регулированием, но при этом не хочет совсем от него отказаться.

С другой стороны, новая технология обеспечивает лишь фиксацию информации, гарантируя правильность транзакций внутри блокчейна. Однако в блокчейн могут быть помещены лишь данные, но не предметы реального мира. Этого достаточно, чтобы обеспечить обмен одной информации на другую без вмешательства извне — например, приобрести адрес в зоне .bit (namecoin) за биткоины. Однако в случае, когда обмен затрагивает предметы за пределами блокчейна, требуется помещение соответствующей информации внутрь него, а следовательно, появляется действующее лицо, не связанное технологией, которое загрузит информацию в блокчейн. Это ограничение принципиально не может быть снято, хотя может быть отчасти компенсировано: например, консенсусной системой отражения информации о материальном мире в блокчейне («оракулы», «каналы данных»).

Перспективы легализации

Сейчас проблема отсутствия внятного правового регулирования криптовалют стоит очень остро. Объем «денежной массы» выпущенных биткоинов уже составляет по текущему курсу 5 трлн 90 млрд руб. — около трети российского бюджета на 2017 г. При этом без нормативного регулирования криптовалюты ее не могут использовать добросовестные предприниматели: невозможно обосновать доходы, полученные от продажи цифровых валют, и заплатить с них налоги; нельзя пройти валютный контроль; невозможно легально осуществлять майнинг. Более того: пока правовой режим цифровой валюты не определен, операция с ней может признаваться односторонней сделкой, дарением товара, либо вообще сделкой, противоречащей закону.

Легализация виртуальных валют в той или иной степени позволит также чаще использовать их как средство обмена, что снизит спекулятивную составляющую, и, соответственно, рынок криптовалют станет менее волатильным. Урегулирование привлечет к операциям с использованием цифровых валют крупный бизнес, что улучшит их репутацию и сократит теневой рынок. Это, в свою очередь, также привлечет средний бизнес. Увеличение количества участников соответствующих блокчейнов усилит их децентрализацию, а значит, и надежность.

К сожалению, российская система расчетов пока более-менее замкнута: все поступающие средства проходят валютный контроль, процедуры проверки (KYC & AML), и таким образом исключается бо́льшая часть подозрительных и преступных транзакций; путь для «грязных» денег в расчетную систему практически закрыт. Легализация криптовалют может открыть этот канал, и поэтому крупные государства не торопятся допускать их на фондовые биржи или в расчетную систему. Если же какая-то небольшая страна решится на такой шаг, она столкнется с мощным противодействием со стороны ФАТФ и SWIFT. Однако в перспективе легализация криптовалют неизбежна, потому что альтернативы у государства пока нет.

ВРЕЗЫ

До XIX века монополия государств на выпуск бумажных денег была скорее исключением, чем правилом

Частные деньги органично вписались в растущий рынок интернет-платежей

Философия криптовалют предусматривает не просто дерегулирование — она предполагает замену правовых средств технологиями

Технологии либо радикально сокращают государственное вмешательство в отдельных сферах, либо делают его невозможным

В перспективе легализация криптовалют неизбежна, потому что альтернативы у государства пока нет

ГЛОССАРИЙ

KYC

(англ. know your customer — знай своего клиента, сокр. KYC)

Термин банковского и биржевого регулирования для финансовых институтов и букмекерских контор, а также других компаний, работающих с деньгами частных лиц, означающий, что они должны идентифицировать и установить личность контрагента, прежде чем проводить финансовую операцию.

AML

(англ. anti money laundering)

Борьба с отмыванием денег.

Наша справка

Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ)

(англ. Financial Action Task Force on Money Laundering — FATF)

Межправительственная организация, которая занимается выработкой мировых стандартов в сфере противодействия отмыванию преступных доходов и финансированию терроризма (ПОД/ФТ), а также осуществляет оценки соответствия национальных систем ПОД/ФТ этим стандартам.

Общество всемирных межбанковских финансовых каналов связи

(от англ. Society for Worldwide Interbank Financial Telecommunications (SWIFT)

Международная межбанковская система передачи информации и совершения платежей. Также известна как SWIFT-BIC (англ. Bank Identifier Codes), BIC code, SWIFT ID или SWIFT code. Основана в 1973 г. Соучредителями выступили 239 банков из 15 стран. Кооперативное общество, созданное по бельгийскому законодательству, принадлежащее его членам — более чем девяти тыс. банков из 209 стран.

01.11.2017

---

448

Поделиться: